Сергей Германович Суханов: "Люблю слушать Его Величество Время"

Директор ГУЗ Пермской областной клинической больницы N2 "Институт сердца", директор пермского филиала Научного Центра сердечнососудистой хирургии им. А.Н. Бакулева РАМН. Доктор медицинских наук, профессор. Кавалер ордена "Дружбы". Родился 2 февраля 1953 г. Окончил Пермский государственный медицинский институт по специальности лечебное дело. Свою трудовую деятельность начал врачом-интерном медсанчасти N1, г. Перми. Затем был аспирантом кафедры госпитальной хирургии Пермского государственного медицинского института, врачом-хирургом Пермской областной клинической больницы, ассистентом кафедры хирургических болезней лечебного факультета Пермского государственного медицинского института, доцентом кафедры хирургических болезней лечебного факультета Пермского государственного медицинского института, профессором кафедры ФУВ Пермского государственного медицинского института. В настоящее время - Директор ГУЗ Пермской областной клинической больницы N2 "Институт сердца", директор пермского филиала Научного Центра сердечнососудистой хирургии им. А.Н. Бакулева РАМН г. Пермь

Директор Пермского Института сердца профессор Сергей Германович Суханов: «Люблю слушать Его Величество Время»

Путь в профессию профессора Сергея Суханова представляется прямым и без извилин. В студенческие годы – один из любимых учеников ректора Пермского медицинского института, академика Евгения Антоновича Вагнера. Затем успешная аспирантура, в 30 лет – защита кандидатской диссертации, в 40 – докторской.

- Таким прямо и рисуется образ «пай-студента», круглого отличника, лидера студенческого научного общества, в рот глядящего уважаемому профессору…

- Начнем с того, что круглым отличником я не был. Достаточно рано выбрал для себя приоритет – сердечнососудистую хирургию. В СНО да, был активен. И опять же отдавая предпочтение выбранному для себя направлению. А насчет «заглядывания в рот» Вагнеру – это точно. Я присутствовал на его операциях, ловил каждое его слово, жесты. Евгений Антонович был для всех – для меня уж точно – непререкаемым авторитетом. И сегодня, когда моего учителя давно уже нет, я часто сверяю свои мысли и действия «по Вагнеру».

- Похоже, и время тоже? Я это к тому, что вы то и дело смотрите на часы. И, вообще, часы, как я успел убедиться, вас окружают всюду. На руке, на столе, на стене – перед вами и за вами. А уж в шкафу в вашем кабинете их, наверное, десятки…

- Да, это у меня тоже, видимо, от Вагнера. Он нас приучил к пунктуальности. И мы, его ученики, любили время, Его Величество. А эти вот хронометры, что в шкафу – я их не коллекционирую специально. Просто мне их почему-то дарят. Но эта так спонтанно собравшаяся коллекция мне душу греет. Постоянно напоминает о том, что время неустанно бежит, и надо успеть еще очень многое.

Время его не подгоняет, он сам его торопит. Водитель забирает Суханова из дома, когда нет еще и 6 утра. В 6-30 профессор уже в кардиологической клинике Института сердца на улице Сибирской. Иду вслед за свитой директора, сопровождающей его в осмотре тяжелых больных по палатам. Останавливаемся возле койки одной больной. «Женщина после операции коронарного шунтирования», - докладывает заведующий кардиореанимацией. «Кто ведет больную?» - вопрос к медсестрам. – «Я». - «Какова норма калия?...Сколько вводите? Какой на утро вес пациентки? …» И мне показалось: простые вопросы, умные глаза сестрички, но это же Жизнь подсчитывает время.

Переходя от больного к больному, он успевает читать своеобразные лекции персоналу. «Вы должны быть специалистами во всех видах сердечно-сосудистых заболеваний – от волчанки до порока сердца». И дальше приводит слова своего учителя Е.Вагнера: …а не специалистами по левому уху».

Берет стетоскоп и слушает пациента. «Как дела, дорогой?» Мужчина говорит: «Да неплохо… Вот тут немного болит» и показывает на живот. «Холод, голод и покой. – резюмирует профессор. Старые классические рекомендации – Положите ему холод на живот». – И, отойдя два шага от постели, указывает: «Сейчас».

Другой больной на вопрос о самочувствии поднимает большой палец. «Ну-ну, - реагирует профессор – Поправляйся. Но учти: не пей, братец, водицы – утопишь свое сердце».

На часы в это время не смотрит. Но что-то внутри у него «тикает» - выходит из отделения реанимации ровно тогда, когда время дать обзорный «разгон» лечащему персоналу – указать на увиденные недостатки (а их он всякий раз увидит, ибо – где же без недостатков?)

Еще 15 минут – и Суханов уже в другом корпусе Института, в хирургической клинике, на улице Луначарского. Опять обход, опять в сопровождении «свиты». Но здесь уже хирургия, реанимация, вчерашние прооперированные больные. Среди них половина после тяжелейших вмешательств на сердце, младенцы нескольких дней отроду… Слава Богу – за сутки умерших нет. (Для справки: Институт работает с результатом 97 процентов положительных исходов). И все время – вопросы к медперсоналу, замечания, поучения. Возле кого-то из больных задерживается дольше – скажем, у пациента, лежащего на аппарате искусственной почки. Вопросы задает отрывистые, и горе тому врачу или медсестре, кто не может тут же так же четко ответить. Не особо церемонится и с больными, которые капризничают, и возражают против назначенного режима лечения. Кто-то скажет: «Авторитарный стиль управления», но без этого в хирургии нельзя, считает профессор Суханов, - это от Вагнера: «Без диктата хирургическая клиника существовать не может»…

«Пить хочу!» - взывает прооперированная только что женщина. «Зачем же мы тогда тебя оперировали?» - жестко отвечает директор. И продолжает: «Сердце еще слабенькое, его надо беречь». А на признание испуганной молоденькой медсестры, что она-таки дала страдалице водицы, Суханов выдает такую тираду, которая у девушки еще долго будет стоять в ушах – мелочей в медицине не бывает.

8.30. Краткая передышка перед длинным операционным днем. Уже подписанные платежки: короткая ежедневная встреча с главным бухгалтером, решены и другие вопросы жизнедеятельности Института. И он направляется в операционную, в которую зовет звонок по селектору: «Сергей Германович, 3-я готова». Перед этим заходит в ординаторскую, где на мониторе наглядно показано, что за больной и с каким диагнозом его ждет. Несколько вопросов ассистенту – и ….

…И 9.00. Профессор облачен в соответствующие одежды. Маска, бинокуляры. Две отрывистые команды, начало искусственного кровообращения – и пошла работа. Для меня таинство, для Суханова – почти что рутина. Разъятая грудь пациента для него не поле боя, а … ну, как еще невспаханная нива для хлебопашца. Вот где видишь воочию, что это совсем не метафора – сердце на ладони. По жизни Суханов говорит о сердце трепетно, не уставая напоминать, что это для него не кусок плоти, а вместилище духа. Но когда дело доходит до того, чтобы врачевать это вместилище, тут уже не до эмоций. Уверенные, отточенные до автоматизма действия. Протянутая, не глядя, к медсестре рука – она знает, какой инструмент в нее вложить. Для кардиохирурга остановка сердца и после ремонта восстановление его деятельности все равно, что для летчика взлет и посадка.

Если операция проходит гладко, профессор может с сестрой и побалагурить. А еще и прокомментировать (для меня): «Вот эта нить, которой я пришиваю шунты, гораздо тоньше человеческого волоса».

Больной спит в глубоком наркозе. Сердце его остановлено. На осциллографе кардиограмма – прямая ниточка. Лишь работает аппарат «искусственное сердце – легкие» снабжающие мозг и тело кровью.

Все. Операция закончена. Сердце с новой силой работает, «как часы». 10.30. Есть минут 20 перерыва. Суханов сидит расслабленно. «Это у нас была операция на открытом сердце номер 17000… - говорит он. – А всего, по высоким технологиям, с основания Института сердца их проведено 30 тысяч. Столько в регионах России нигде не делают. Знаете, что сказал в свое время Рональд Рейган? – «Продолжительность жизни американского народа увеличилась на 10 лет благодаря аортокоронарному шунтированию». То есть тем операциям, на одной из которых ты сейчас побывал. Кстати, из оперированных по этому поводу у нас в этом году пока ни одного погибшего». За прошлый год более 99 процентов положительных результатов после коронарного шунтирования при неосложненной ишемической болезни сердца.

11.00. Профессор на свои многочисленные часы не глядит – срабатывает «внутренний будильник». «Пора на операцию, - говорит он. – Пошли?»

Пошли. Эта операция не чета предыдущей. Молодому парню 24 года, предстоит замена клапана сердца. Уже второго, кстати – первый ему вшили год назад. Не хочу напрягать читателя натуралистическими подробностями, но когда видишь, как сердце, это «вместилище духа», разрезают и вставляют в него новый клапан…Н-да. Видел бы сам этот парень, что с ним делают. От каких уверенных мановений рук зависит его жизнь. Благодаря чему вновь запульсирует нить осциллографа… А мне приходит на память фраза профессора Валентина Феликсовича Войно-Ясенецкого, архиепископа Луки: «…Не я тебя (больного) оперировал, но Бог моими руками».

12.00. А потом 12.30. И 14, и 16, и 18…Часы профессора Суханова покажут время за 22 часов – вечера, когда он выйдет из клиники. Шесть операций разной тяжести. И так – шесть дней в неделю. Сергей Германович – один из самых оперирующих кардиохирургов в России. 11 тысяч с лишним операций на «открытом сердце» его счету, а всех за всю хирургическую жизнь более 20 тысяч. Это сколько будет, если перевести на часы?

У него их много, но он на них редко смотрит. Они у него внутри. И они все время неустанно идут.

Напоминая о том, что сделать надо еще очень много. Для того, чтобы наше время не останавливалось.

А результат для пермяков – уже восьмой год Пермский край самый обеспеченный кардиохирургической помощью регион России – 1000 операций с искусственным кровообращением на миллион населения в год. Именно эта цифра рекомендуется Всемирной организацией здравоохранения. А это уже социальный фактор.